На главную

Илья Резник - Последние 11 лет я однолюб


   Он назначил мне встречу в спортзале. Пока ждала, пыталась представить себе всегда элегантного и стильного Илью Резника в трениках и спортивной футболке. Воображение беспощадно подводило меня. И не зря. Поэт появился в шикарном тёмно-синем костюме и белоснежной рубашке. Народный артист России, заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат всесоюзных и международных конкурсов и фестивалей, лауреат Национальной российской музыкальной премии «Овация» - всех заслуг и наград Ильи Резника не перечесть. Песни на его стихи уже много лет поют крупнейшие звёзды эстрады. Илью Рахмиэлевича обожают не только взрослые, но и дети, для которых он написал не один десяток книг.


- При таком плотном графике вы ещё находите время на спортзал?

Надо, надо. Я километр двести проплываю. Сейчас к вам торопился, поэтому только метров пятьсот проплыл. Хотя в спортклуб далековато ездить, но это обязательно нужно делать. Чувствуешь себя свободнее, легче. Крылатее, я бы сказал. Бывает, три раза в неделю попадаю в спортклуб, а бывает, только один - это уж как сложится.

- Сегодня суббота, десять утра, а вы уже на ногах. Рано встаёте?

Рано, сплю очень мало. Я и «сова», и «жаворонок» одновременно. Пишу-то в основном ночью. Утром переписываю уже в своём кабинете, поэтому спать удаётся урывками.

- Давайте поговорим о вашем детстве. Можно сказать, что оно было тяжёлым?

Конечно. Я родился в предвоенное время. Два года в питерской блокаде был. Потом эвакуация в Свердловск, возвращение обратно. Жили в коммунальной квартире с дедушкой и бабушкой. Мама меня бросила, вышла замуж за другого. Папа погиб в 1944 году. Бабушка с дедушкой были приёмными родителями моего отца, родом из Копенгагена, папа тоже там родился. Они-то меня и воспитывали, взяв ещё двоих младших детей у умершей подруги моей бабушки. Дедушка был заготовщиком, обувь делал на дому. Он обычно работал у окна на солнце, поэтому был всегда такой загорелый.

- Вы с мамой всё-таки встретились спустя десять лет. Смогли её простить?

Конечно, простил. Я ж помогал ей потом много лет, когда она в Риге жила. И когда в Израиль переехала - тоже деньги высылал и ей, и своим сводным сёстрам.

-Где вы школу окончили? Как учились?

Я учился в питерской школе на улице Маяковского, симпатичная такая школа была. А учился так... средне. Помню, очень стеснялся стихи читать, все надо мной смеялись. Старший сын Максим в меня пошёл, тоже до сих пор всего стесняется, хоть и «акула пера». Вообще меня воспитал питерский Дворец пионеров, потому что там я прошёл через все кружки, какие можно, - от мягкой игрушки, гимнастики, плавания до бальных танцев и хорового пения. Так что он мне дал основу для будущей театральной жизни.

- За девчонками в школе бегали?

У меня были платонические привязанности. Помню, была такая Леночка Донда, двоюродная сестра моего друга детства Эрика. Я был в неё влюблен. А вообще у нас школа-то была мужская. Девочки появились, только когда мы перешли в десятый класс. И в театральном институте (И. Резник окончил Ленинградский институт театра, музыки и кино. - Ред.) я мало интересовался отношениями между студентами и студентками, серьёзная любовь случилась гораздо позже. Можно сказать, что только одиннадцать лет назад. (Смеётся.)

- Почему решили писать книги для детей?

Всё началось спонтанно, с маленьких рассказов. Например, был рассказ о собачке Тяпе, который вырос в огромную повесть. В 1969 году в Риге вышла моя первая книга тиражом сто тысяч экземпляров. Сейчас выходит мой четырёхтомник, и весь последний том посвящён детям. Басни, маленькие поэмы, истории.

- Что или кто вас обычно вдохновляет?

Это необъяснимый процесс. Если дано Богом, значит, дано. Причины создания песни могут быть разными. Например, меня вдохновляла музыка Раймонда Паулса, которую я очень люблю. Сейчас мы снова с ним работаем, уже написали шесть песен. Думаю, они найдут своего исполнителя. Бывает и так, что готовое стихотворение заинтересовывает композитора и он пишет песню. Или песню заказывает кто-то из талантливых исполнителей, просит: «Напишите что-нибудь драматическое». Так я написал недавно «Юродивого» для Бори Моисеева, и теперь он «финалит» этой песней свои концерты. От скандального гламурного певца ничего не остаётся, когда он поёт; «Ночь выдалась суровая под Рождество Христово, кружит над куполами белый снег. Я пасынок для Родины, я нищий и юродивый, как говорится, божий человек». Это совсем другое качество. Это вам не какая-то там «звёздочка-ласточка».

- А есть исполнители, для которых вы ни за какие деньги не возьмётесь писать песни?

Есть, конечно. В силу этических и творческих соображений я не буду называть их имена. Они очень часто ко мне обращаются, но, думаю, если бы мы с Паулсом предложили, например, «Маэстро» или «Старинные часы», они бы их не взяли. Сказали бы: «Не формат». Сейчас в моде всякие бум-бум-бум, колотушки. Одна колотушка переходит в другую, «я беременна - это временно» и так далее. Сплошная бездуховность и позор для нации.

- Не скучаете по временам, когда трио Паулс - Резник - Пугачёва только начинала узнавать вся страна?

Конечно, это было счастливое время. Оно породило замечательные песни, которые живут двадцать-тридцать лет. Лайма Вайкуле, например, до сих пор с успехом поёт «Вернисаж», «Ещё не вечер», «Скрипач на крыше». Раймонд в Риге мне об этом тоже говорил.

- Вы когда-нибудь считали, сколько песен написали для Пугачёвой?

Я не веду счёт песням, но думаю, что всего написал около шестидесяти. А вот песни, которые мы написали с Раймондом для Аллы... Как вы думаете, сколько их? Только восемь! А кажется, что очень много. Потому что они до сих пор живы, их помнят и знают все жители постсоветского пространства. И Алла - великая певица. Не нужно стесняться этих слов. Недавно Юрий Михайлович Лужков прочитал мне цитату из дневников известного офтальмолога Святослава Фёдорова, смысл которой заключается в том, что бездарность расправляет крылья, унижая и уничтожая талантливого человека, мешает ему творить. Бездарность получает от этого удовольствие. Сейчас у Аллы такая внутрисемейная ситуация, в связи с которой мне хочется обратиться ко всем. Люди, берегите гениев своей страны! У них тонкая душевная организация и слабое сердце.

- А правда, что это вы познакомили её с Киркоровым?

В 1988 году у меня был юбилейный концерт, Алла очень мощно его завершила. А Филя тогда только начинал, я написал ему две песни. Там их встреча и произошла. Может, они и раньше где-то пересекались, но не настолько серьёзно, как у меня на юбилее.

- На какой почве у вас случались конфликты с Пугачёвой? Знаю, что были времена, когда вы по году не разговаривали.

Ну были какие-то обиды. Я вспыльчивый, она вспыльчивая... Сейчас мы очень бережём наши взаимоотношения, Хотя, конечно, есть люди, которые пытаются вставлять палки в колёса. Но надо быть выше этого. Я её очень люблю и, как могу, поддерживаю в это трудное время.

- Какие книги сейчас читаете и перечитываете?

Я сейчас немного читаю, в основном пишу. На столе лежит биография Франко Дзеффирелли-удивительный режиссёр, потрясающая личность. Иногда читаю Акунина, на мой взгляд, это ёмкий интересный писатель. А вот всех этих новомодных... Две- три страницы прочитаешь, и хочется помыться. Временщики.

- А это правда, что вы с Евтушенко двадцать шесть лет не разговаривали?

Да я с ним вообще не разговариваю. О чём мне с ним говорить? Он же считает себя лучшим поэтом, гением. Кто я рядом с ним? Так, что-то непонятное пописываю. (Улыбается.) У него в антологии я вообще не значусь. Правда, однажды он позволил себе слабину. В Театре эстрады был большой концерт «Монологи певицы», Алла пела восемнадцать песен на мои стихи. Была одна песня Евтушенко, одна - Мандельштама, одна - Ахмадуллиной. И когда Евтушенко услышал «Старинные часы», прослезился и стал меня обнимать. А на следующий день перестал здороваться. И только спустя двадцать семь лет соизволил мне слегка поклониться, но меня это мало волнует.

- Вы однолюб?

Последние одиннадцать лет - да.

- Как у вас распределяются семейные обязанности?

Мы с женой работаем вместе, Ира мне очень помогает, Она и продюсером стала, и вся организационная деятельность на ней - буклеты, афиши, составление программы. Сейчас мы готовим мой авторский концерт в Октябрьском зале.

- Ваши дети сами выбирали себе профессии?

Сами. У меня их пятеро. Артурчику сейчас девятнадцать лет, он учится в американском колледже на звукорежиссёра. Лена пишет стихи, недавно сделала с Гладковым очень хорошую песню. Женя адвокат. Алиса сейчас в Германии фотографией занимается, входит в число лучших фотографов мира. Старший, Максим, собирается работать на канале «Звезда». Недавно в Театре сатиры прошел мюзикл «Черная уздечка белой кобылицы», новую редакцию которого написал он.

- Какие смелые и отчаянные поступки вы совершали в своей жизни?

Вот смотрите. (Показывает палец на правой руке.) У меня мизинец был сломан, это произошло в сберкассе лет двадцать назад. Я стою в очереди вместе со старушками, вдруг заходит здоровый амбал, на полголовы выше меня. Лезет без очереди, да ещё и матерится. Прошу его прекратить хулиганить, он продолжает. Я и стукнул его в затылок, сломал себе палец. Он ретировался. Это был отчаянный поступок, потому что он в десять раз сильней меня. Потом думаю: сейчас выйду, а он меня дубиной по башке. Но всё обошлось.

- Вы романтик?

Ну конечно, я очень сентиментальный. В жюри передачи «Две звезды» плакал вместе с Барбарой Брыльской. Я когда что-то талантливое вижу, могу заплакать. Сейчас вот в «Ледниковом периоде» снова буду сопереживать. Там очень много талантливых людей, и это всегда радует.

- Вы гурман? Какую кухню предпочитаете?

Я люблю всё лучшее в разных кухнях. Вчера были с Ирой в узбекском ресторане - очень вкусные лепёшки, баранина замечательная. Иногда и на французские блюда тянет. Но я блокадный ребёнок, поэтому самое любимое блюдо - жареная картошка. Ничего вкуснее нет, хотя я понимаю, что это вредно. А вообще любые продукты можно загубить, если они приготовлены без души, с плохим настроением и энергетикой. У нашей бывшей домработницы всё невкусно получалось, даже овощной салат. А сейчас у нас работает Оля - вот с ней повезло. Мы с Ирой как-то приехали в спортклуб, и эта женщина, держа в руках полное ведро и швабру, умудрилась открыть дверь, да ещё и улыбнуться. На следующий день Оля приехала к нам на собеседование, а у нас дома было совещание с режиссёрами по поводу концерта в Питере. Поговорить с ней было некогда, и мы попросили её что-нибудь быстренько приготовить. Она очень вкусно накормила восемь человек, и мы отпустили её только за зубной щёткой. Сейчас она как няня для нас и наших любимых животных.

- Какие места предпочитаете для отдыха?

Мы с Ирочкой очень любим Париж и Дубай. Когда устаём, срываемся и уезжаем туда. И всё - через два дня снова готовы работать. У нас одинаковая энергетика, оба трудоголики. Она тоже больше пяти часов не спит. Вредно это, наверное, но мы по-другому не можем. Как только нет работы, расслабляемся и простываем.

- Самый дорогой подарок из тех, что вам дарили?

Для меня вот этот подарок очень дорог (Показывает наручные часы.) У меня был концерт в Чечне, мы летали туда вместе с Владимиром Владимировичем, и он подарил мне эти часы. Я их ношу восемь лет не снимая, они приносят мне удачу. Когда вместо них надеваю какие-то другие, что-нибудь случается - забуду что-нибудь или шину проколю. А с ними чувствую себя стабильно, это мой оберег, и я очень благодарен Владимиру Владимировичу за этот подарок.

- Вы религиозный человек?

Да. У меня вышла книга стихотворных молитв, и благословил их Алексий Второй. Он прочитал рукопись и написал вступительную статью, чего никогда не делал для поэтов. Я опасался, что мне скажут: «Что ты в нашу ипостась лезешь? Это не твоё дело». Но священнослужители тепло приняли книгу, а отец Михаил даже назвал её «Евангелием от Ильи». Кстати, мои молитвы на своих концертах читает Элина Быстрицкая.

- У вас никогда не было желания эмигрировать из России?

Нет, что вы. В 1992 году я с театром поехал в Лос-Анджелес. (Имеется в виду музыкальный Театр Ильи Резника созданный в 1991 году. – ред.) Но тогда необходимо было уехать, потому что у меня была труппа, людей надо было как-то занять, а в России с концертами не получалось. Очень трудные были гастроли. Через полтора года я вернулся, и показалось, что прошло лет тридцать, потому что мы уезжали совсем из другой страны. А мы с Ирой начинаем скучать по Москве уже через два дня, даже когда находимся в любимом нами Париже. Хотя там живут сердечные добрые люди.

- У вас случались неприятные инциденты с поклонницами?

Не могу сказать, что у меня огромное количество поклонниц. Они какие-то тайные, возможно, потому, что я не очень люблю различные тусовки. Но на электронную почту присылают очень добрые письма с благодарностями. Ира мне все их зачитывает. У меня есть поклонник, двадцатилетний парень из Санкт-Петербурга, они с Ирой переписываются. Когда у него умерла мама, Ира помогла ему финансово и морально. Он пишет очень душевные письма о моём творчестве, хотя не очень здоров - избили на улице. А ещё когда подходит служащий парковки или просто выпивший человек и просит пожать мою руку, я никогда не отказываю. Это трогательно. И для меня это очень важно.

- Ну а возле дверей дома вас не караулят?

А где двери-то? Я ведь живу в деревне, снимаю домик. Какая там дверь, её не найдёшь. (Улыбается.) И потом у меня есть любимая женщина. Мне кроме неё никто не нужен.

- Можете напоследок прочесть пару строк из своих стихов, отражающих вашу философию жизни?


«К сильным мира не ходи с подобострастием и поклоном, За богатством не гонись, не превращай в пустыню душу. Апокалипсис души куда страшней Армагеддона».

Ну и посвящение Ирочке:

«Рука в руке и взор во взоре.
Два лёгких вздоха в тишине.
Вдвоём - и вдвое меньше горя.
Вдвоём - и радости вдвойне».


                                                                      Расспрашивала: Нина Миловидова

©2005-2006 Все права защищены.